Есть песни настолько мощные, что они действительно глубоко цепляют. Это чувство отдаётся у тебя внутри и распространяется по всему телу. Существует не так уж и много подобных песен и, как правило, они разбросаны по альбомам разных групп. Zeraphine, группа из Берлина, составляет исключение из правил: на альбоме Kalte Sonne и их новой работе Traumaworld (август 2003) есть песни, буквально проникающие под кожу и лирикой и музыкой, что встречается довольно редко.

«Мы можем начать рассказывать друг о друге сейчас, но, я полагаю, это приведёт в итоге к невероятным комплиментам, потому что мы на самом деле друг другу нравимся и глубоко уважаем друг друга, ведь мы оба приятные и дружелюбные люди… если я могу так о себе сказать», — размышляет гитарист Норман Зельбих в небольшом, милом ресторанчике Гамбурга, глядя на вокалиста Свена Фридриха, сидящего возле него. Бросив взгляд на остальных членов группы за другим столом, Свен добавляет: «Если бы было по-другому, мы бы не были больше единой группой. Если ты не уживаешься вместе с остальными на одном уровне, то нет смысла заниматься музыкальными делами, потому что наша деятельность не делает нас чертовски богатыми, так что, в конце концов, это должно быть весело!» Перед тем, как всё заканчивается похвальной речью, как и опасался Норман, кое-что ещё приходит последнему в голову: «Мы несколько нерешительны. Иногда мы не можем решить между двумя-тремя вещами». Свен как бы подтверждает это, смеясь: «Да, а потом начинается безнадёга». Как бы то ни было, они обязательно приходят к общему мнению: «Это происходит внезапно. Или мы просто ждём. Но всё не то чтобы ТАК плохо, потому что, когда речь идёт о действительно важных вещах, мы довольно быстро принимаем решения. Да, это хорошо».

Звучит обнадёживающе, ведь в противном случае они бы до сих пор работали над их первой записью, вышедшей весной 2002 и содержащей только немецкоязычную лирику. Тогда как на Traumaworld песни, за исключением двух, на английском.

За этим не кроется никакого расчета, просто тот факт, что песня как бы «чувствуется на английском» как говорит Свен. К сожалению, радиостанции, похоже, ничего не почувствовали – неудивительно, если они даже не слушают альбом. Во всяком случае, большая часть станций делает именно так. Тот факт, что группу не крутят по радио, для них ничего не значит: «Когда смотришь результаты чартов, то видишь, что к нашей музыке относятся с предубеждением». Они даже ни разу её не слушают, зато сразу заявляют: «О, да это дебильная готика, мы такие вещи не ставим. Вдруг наши слушатели совершат суицид». Мы это всё знаем, но уже долго живем с этим явлением». В конце концов, телеканал Onyx поддерживает их деятельность и выпускает в эфир группы, которых не так популярны — так что клип Be My Rain, наконец, нашел дорогу на телевидение. Если бы дамы и господа, работающие на радио, дали записи шанс, им бы посчастливилось услышать меланхоличную, тёмно-романтичную или даже агрессивную музыку, а не рок. Вместе с лирикой в похожем ключе — порой депрессивной, печальной и задумчивой или даже жесткой и агрессивной. Слова, проникающие под кожу и действующие из глубины на слушателя — вот что предполагает название Traumaworld и при этом не раскрывает всех секретов сразу.

Но какова сейчас личная травма Свена Фридриха?

«О, их много… Можно рассматривать глобально, но также есть и довольно личные вещи касаемо людей, в которых ты разочарован, когда так много всего разрушено и уже ничего не помогает». Может прийти в голову мысль, что Свен глубоко меланхоличный человек, и существуют одни только вещи, которые его расстраивают или выводят из себя, но всё не так плохо. Потому что он сидит перед тобой с полётом мысли в ясных и ярких зеленых глазах, разговаривает с приятным берлинским акцентом, который совершенно не скроешь, и производит совершенно другое впечатление.

Тем не менее, лирика очень прочно связана с личностью.

«Я совершенно не хочу писать о вещах счастливых. Не то чтобы такие ситуации меня не трогают, но текст на их основе я выстроить не могу. Мне необходимо что-то, что сильно задевает лично меня, в какой-то мере тяготит. Есть некоторые такие вещи, но я не думаю о них всё время. Я не тот человек, что будет постоянно ныть. Если что-то меня сильно трогает, я стараюсь это чувство перенести в творчество».

А что до мечтаний?

«Допускаю, но в одном отношении определенно нет — я живу сегодня. Ты должен действовать как можно лучше в настоящем. Иногда это тяжело, но жалобы не очень-то помогают. Также я не люблю стремиться к чему-то. Чем больше пытаешься на себя давить, тем хуже это работает». Наслаждаться моментом — Норман вероятно того же мнения.

А что если вам плохо и приходят мысли, что хуже и не бывает — можете ли слушать какую-то свою музыку в таких ситуациях?

Норман: «Именно тогда! Она помогает держаться и преодолевать всё плохое». Свен подхватывает: «Я так делал уже раньше. Каждый раз, когда мне было действительно плохо, я слушал песни определенных групп, которые эмоционально угнетают ещё больше. Это помогало лучше всего».

Свен и Норман реализуют свои музыкальные идеи не только с момента образования Zeraphine. В 90-х они привлекали к себе внимание с коллегами из Dreadful Shadows — и ничуть не меньше. С 2000 года группа осталась в прошлом.

«Прежде с Тенями мы всё время репетировали», — говорит Свен. Сейчас всё совершенно по-другому. Норман: «Мы с группой редко вообще репетируем. Находиться в этой вонючей комнате для репетиций и усложнять себе жизнь — ну нет! Мы это хорошим решением не считаем».

А перед туром?

«Ну, я думаю, раза два или три».

Всё-таки неплохо… Но этого определенно было достаточно, потому что все, кто видел Zeraphine в декабрьском туре, полностью в этом убедились. А теперь поговорим о том, что изменилось в их музыкальной жизни:

«Когда мы начинаем писать новые песни, мы лучше знаем в этот раз, в каком направлении хотим идти и как песня будет развиваться. Может быть, это опыт, который приходит со временем. Мы не загоняем себя в тупик, где песня не может двигаться дальше».

С музыкальной точки зрения они тем временем прибыли в Traumaworld, но что изменилось лично у них?

Норману легко ответить: «В прошлом году я стал отцом, — говорит он с сияющими глазами. — Конечно, жизнь меняется, и приоритеты в том числе». — «Звучит заманчиво, — вставляет слово Свен, — но у меня ведь собака!» И животное требует так же много внимания и любви, как заявляет Норман: «Это правда, но оно так быстро не учится», — так что это обмен опытом между «отцами». «Что я понял с годами, — говорит Свен, — так это то, что ты должен находиться в здоровом окружении. Мне кажется, я уже развил к этому какое-то чутьё. Ты часто разочаровывался в людях в прошлом и сейчас более скептичен, уже не имеешь дела с людьми столь низкопробными, как, возможно, бывало десять лет назад».

Не год и не десять назад, а в конце эпохи Теней группа играла (неожиданно для многих) в качестве специально приглашенного гостя на концерте HIM.

Начиная с 25 марта Zeraphine будут играть с Вилле Вало и его товарищами в туре по Германии. Финнам меланхолии не занимать, кое-что от этой скандинавской угрюмости есть и в наших берлинских парнях. Да прольется алкоголь благодатной рекой для всего севера Европы, говорят в народе. «Да-да, я слышал об этом, — ухмыляется Норман, — и даже видел сам». Интересно то, что, может быть, на самом деле там царит не меланхолия, а море бухла и счастья. «Думаю, нам не хватает последовательности и постоянства. Наш деструктивный порыв, вероятно, не столь заметен, но мы работаем над этим». В туре с HIM у них будет для этого много возможностей.