Со своим третьим релизом Zeraphine — снова в отличной форме. «Blind Camera» получился очень компактным и интересным альбомом, который раскрывает всё своё разнообразие только после нескольких прослушиваний. И даже само название звучит очень интересно. О нём и о многом другом мне смог подробнее рассказать вокалист Свен Фридрих.

— «Blind Camera» снова звучит совершенно иначе, чем «Traumaworld». Возможно, на это несколько повлияло то, что вы опять совершенно уединились для написания песен?

— Нет, дело не в этом, потому что таким образом мы работаем над всеми новыми альбомами. Я бы, скорее, назвал это развитием в музыкальном плане. На альбоме можно услышать как песни, которые подошли бы «Kalte Sonne» или «Traumaworld», так и новое звучание, которое мы раньше ещё не пробовали.

— Мне очень бросилось в глаза то, что теперь у вас гораздо меньше клавишных в песнях.

— Да, они были урезаны, но это произошло уже в студии. При записи мы заметили, что к теперешнему более плотному звуку гитар клавиши уже не так хорошо подходят. Чтобы придать нашим песням желаемое звучание, мы уже не нуждаемся в таком количестве клавишных пассажей. Кроме этого, мы тщательно следили за тем, чтобы ограничиться лишь самым необходимым. Мы выстроили звук так, что он лучше воспринимается после нескольких прослушиваний.

— Можно сразу увидеть, что новые песни будут очень хорошо звучать на сцене. Они очень естественны и не перегружены.

— Посмотрим, так как есть пара инструментов, которые мы, наверное, не сможем обеспечить. Это всё решится уже в туре.

— Просто возьмите на сцену ещё несколько человек.

— Ага, и откройте биг-бэнд. Кроме шуток – такая возможность есть, но, в любом случае, на сцене всё будет звучать по-другому.

— На вашем первом альбоме «Kalte Sonne» не было ни одной песни на английском языке. На «Blind Camera» [по сравнению со вторым «Traumaworld». — прим. Devi] их уже заметно меньше, хотя тебе и трудно писать на немецком.

— На самом деле, у меня это получается вполне легко. Сначала мне было довольно сложно писать песни на немецком для Zeraphine, потому что это было для меня совсем ново. Но вскоре я нашел подход. Мне всё ещё нравится писать на английском, просто немецкий зачастую лучше подходит песням. Поскольку мы очень разнообразны в музыкальном плане, я не хотел бы ограничивать себя только одним языком.

— В итоге остается самое выразительное.

— Это верно, ведь всегда лучше писать песни, исходя из собственных чувств. Ещё мне кажется, что английский язык оставляет больше пространства для размышлений, так как там попросту больше многозначных слов. Зато в немецком можно играть с сюрреальными образами…

— Вернемся к названию альбома, «Blind Camera». Оно сразу наводит на мысль о том, что альбом концептуален. Это ощущение только усилилось, когда я услышала «Blind Camera I – III». Верна ли моя мысль?

— Это пришло нам в голову уже в последнюю очередь. Мы — не из тех групп, которые садятся и пишут альбом согласно концепту. Но всё-таки эти песни были написаны за полгода, а в такой период мировоззрение не может ощутимо измениться. Поэтому содержание песен их объединяет, или, вернее, песни в каком-то роде просто связаны друг с другом. Самое сложное в работе над альбомом было придумать ему краткое и четкое название, связывающее это всё. Нам было важно, чтобы оно выражало различные точки зрения. Тогда мы остановились на слове «камера», а после последующих размышлений и родилось название «Blind Camera».

— Какую-то часть предмета через камеру можно или увидеть, или нет — и тогда смотрящий все равно что слеп.

— Или же воспринимает что-то неверно, а считает это реальностью.

— Композиции «Blind Camera I–III» — инструментальные. Они такими и задумывались?

— Собственно, они должны были быть просто переходами к следующим песням. Кроме этого, у них есть определенная функция: они поясняют название альбома. Еще они продолжают мелодии нескольких песен. Но они были записаны с помощью других инструментов, и поэтому звучат совершенно по-новому. То, чего мы хотели с самого начала — именно эти изысканные переходы. Поэтому они очень хорошо подошли к теме и получили названия «Blind Camera I–III»

— Всегда интересно, когда группа пробует что-то новое. Мне очень нравится, что короткие паузы между песнями хорошо заполнились этими композициями.

— Мы тоже так думаем. Раньше мы уже испытали такой способ с Dreadful Shadows, и при работе над этим альбомом нам с самого начала стало ясно, что стоит снова это попробовать.

— Это придает альбому большую атмосферность, что мне всегда очень нравилось в Dreadful Shadows.
Поэтому мы отказались от вступления — решили, что оно будет лишним. Первая песня «I never want to be like you» начинается прямо сразу.

— При прослушивании первой песни я подумала: «Ух ты, что это?» Я действительно не ожидала услышать такую быструю композицию.

— Это был именно тот эффект, которого мы хотели добиться, вроде: «Вау, что здесь происходит?»

— Это как раз то, чего ожидают средства массовой информации. Теперь мне бы хотелось немного поговорить о вашем совместном туре с HIM. Я слышала, он прошёл для вас очень удачно?

— Да, в любом случае. Когда мы получили согласие на целый совместный тур, мы сначала очень обрадовались. Но со временем нам стало немного страшно. Часто бывает, что группы разогрева принимаются не очень хорошо. Это, естественно, нам бы повредило. Нервничали мы и потому, что выходили на сцену с мыслью, что четыре тысячи поклонников пришли сюда только ради HIM. Во время выступлений мы всегда выкладываемся по полной, но мы не были уверены, достаточно ли этого. Зато совсем скоро мы смогли отбросить эти мысли, потому что встречали и провожали нас всегда очень хорошо. У нас были кое-какие сомнения насчет техников, но они с нами тоже хорошо обращались, и после окончания тура мы были счастливы, что нам это удалось.

— Но сейчас — снова время собирать чемоданы, потому что в марте вы опять будете «on the road».

— Верно, мы отправляемся в совместный тур с L.A.B и мы этому очень рады.

Я тоже, потому что Zeraphine и их завораживающие выступления всегда хороши.