— Прежде всего, Свен, я бы хотел тебе сказать, что ты — один из моих любимых музыкантов, как и Розз Уильямс [Основатель и лидер группы Christian Death, один из создателей стиля death-rock. — прим. Torrie], и я хотел бы поблагодарить тебя за шанс провести это интервью, это настоящая мечта, которая стала реальностью.

— О, вот это честь! Спасибо огромное. Розз Уильямс — один и из моих любимых музыкантов тоже.

— Я помню то время, когда прочёл о том, что Dreadful Shadows больше не существуют, я ужасно расстроился. Я ждал, когда же наступит то «Продолжение следует…», которое значилось на последней странице буклета к альбому «The Cycle», всё ждал и ждал, но вместо этого были лишь новости о вашем распаде. Я не мог убедить себя в том, что больше не услышу твой голос, что больше не прочту твою лирику в новых композициях, и однажды в музыкальном магазине я наткнулся на «Kalte Sonne» и подумал: «Эй, а этот парень на обложке — это не Свен ли?» Я спросил продавца, но он не знал наверняка, я положил диск на место и позже выяснил через Интернет, что да, Zeraphine — это твоя новая группа, и я ещё узнал о релизе «Traumaworld», который стал моим первым диском, купленным у Zeraphine, и какой это оказался потрясающий релиз! Но хватит уже обо мне и моих переживаниях, ты не против рассказать краткую историю Zeraphine для слушателей gothic rock и metal, которые ещё не знают о тебе?

— После того, как моя предыдущая группа, Dreadful Shadows, распалась, я был твёрдо уверен в том, что хочу продолжать заниматься музыкой. Я просто не знал, как начать. Так что я начал писать песни и попросил поддержки у Томми Хайна (нашего продюсера). Потом я решил спросить Нормана (гитариста из Dreadful Shadows), не хотел бы он присоединиться к новому проекту. Он откликнулся. Мы продолжили писать песни вместе и стали думать, кого ещё мы бы с удовольствием позвали в группу. Наш топ-3 составили Марцеллус как барабанщик, Михаэль как басист и Мануэль как второй гитарист. Им всем понравилась эта идея, и, таким образом, текущий состав группы был собран.Выпустив первые демо, мы заключили контракт с немецкой компанией Drakkar, в 2002 выпустили дебютник «Kalte Sonne», в 2003 вышел «Traumaworld» и в 2005 — третий диск, «Blind Camera». Мы играли на больших немецких фестивалях (например, три раза на M’Era Luna, два раза на WGT, ещё Zillo Festival, Highfield, Amphi Festival и др.). В 2004 мы были основным разогревом в туре HIM «Love Metal Odyssee» по Германии, Австрии и Швейцарии. В прошлом году сбылась моя большая мечта: мы были разогревом на единственном концерте The Cure в Германии в 2005 году. Вот, а сейчас готов к выходу новый альбом…

— Поздравляю с четвёртым лонгплеем, «Still», я по-настоящему обрадовался тому, что он вышел ровно через год после такой сильной работы, как «Blind Camera», и мне не пришлось ждать дольше. Что ты думаешь о новом релизе? Как его встретили в музыкальной прессе? Как реагировали слушатели в том случае, если вы исполняли новые песни на концертах?

— Пока что всё очень положительно. Многим журналистам, похоже, очень нравится, некоторые ещё не слушали, потому что мы Zeraphine и мы играем мрачную музыку… В любом случае, я считаю, это лучший альбом из всех, что мы когда-либо записывали, он звучит намного свежее, прогрессивнее, мощнее, чем любой наш прошлый материал. Мы исполняли две новые песни на фестивалях в апреле, и аудитории очень понравилось. Так что я доволен, с нетерпением жду отклика от наших поклонников.

— Обложка нового альбома выглядит довольно просто, если сравнивать её с предыдущими релизами, хотя она довольно абстрактна, если можно так сказать. Какова твоя точка зрения?

— Я полностью согласен. Мы хотели, чтобы она отличалась от прежних релизов и была более абстрактной, потому что, как нам кажется, музыка и само звучание изменились в том же направлении. В оформлении альбома можно найти много мелких элементов из фотографий Tami Tree. Как фрагменты, складывающиеся воедино, если рассматривать их как цельную картину.

— Как я уже сказал выше, новый альбом вышел всего спустя год после предыдущего, подозреваю, что у вас не хватило времени отдохнуть от напряжённого тура «Blind Camera», после которого вы вплотную занялись новым материалом…

— Так и есть. У меня последний раз были выходные после выхода «Blind Camera» в январе 2005-го. У нас был один тур в марте, потом ещё один в октябре. В промежутке между ними мы выступали на фестивалях и писали песни. В январе мы отправились в студию, чтобы начать запись…

— Альбом звучит в сходном с «Blind Camera» ключе и является его естественным продолжением. Он звучит более зрело, и, кажется, вы достигли совершенства своего звучания в Zeraphine. Как ты думаешь?

— Я рад, если это так. Мне тоже так кажется, но я считаю, что он отличается от «Blind Camera». Как я уже сказал, для меня он звучит намного прогрессивнее и современнее, композиции требуют такого звучания. Думаю, мы так и будем двигаться в этом направлении в музыкальном плане, потому что нам оно очень нравится.

— Слушателям (и группе, само собой) приятно отмечать, что в звучании каждому инструменту отведено своё место. Сколько времени вы провели в студии?

— Около трёх месяцев. Я о том, что это настоящая роскошь — провести столько времени в такой отличной студии. Да, иногда сложно отказываться от чего-то, но, в конце концов, мы хотели, чтобы было слышно каждый инструмент. Я имею в виду, мы до сих пор вставляем в песни разные мелкие элементы, что очень забавно, ты замечаешь их только после того, как прослушал альбом раз десять. Но с этим мы осторожны, а с основными инструментами действовали жёстко. Гитарных слоёв не так много, всего один или два из мощных аккордов плюс мелодия. Но звучит эффектнее, чем шесть слоёв плюс мелодии, которым пришлось бы сражаться за своё место в песнях…

— С самого начала Zeraphine ты работаешь с одними и теми же людьми. Один из твоих коллег — Норман Зельбих из всемогущих «Теней». Полагаю, тот факт, что состав группы не менялся всё это время, помогал вам с годами формировать и развивать своё звучание. Ты был знаком с Мануэлем, Михаэлем и Марцеллусом до создания группы, или вы узнали друг друга, только работая в Zeraphine?

— Ну, сейчас я знаю их намного лучше. Но это естественно. Я знал их всех раньше. Вместе с Марцеллусом я работал над альбомом Житан ДеМон «Stars of Trash». Он играл на барабанах, и, к тому же, он друг Томми Хайна. Так же, как и Михаэль, и Мануэль. Мануэль пел в группе Нормана ещё до того, как Норман присоединился к Dreadful Shadows. Но ты по-настоящему узнаёшь людей, только когда проводишь с ними много времени, когда проживаешь с ними и хорошее, и плохое… Они прекрасные люди.

— На лимитированном издании «Still» добавятся бонусная песня и видеоклип! Что касается клипа, какова его эстетическая сторона? Если судить по скриншотам на вашем официальном сайте, это будет что-то вроде запутанной истории, атмосферное и художественное произведение искусства!

— Да. Нам не хотелось снимать такой типичный коммерческий клип. Мы попытались создать визуализацию песни с точки зрения искусства. Я имею в виду, это по-прежнему видеоклип, никакое не искусство ;-) но художественной выразительности в нём в разы больше, чем во всех этих клипах в стиле r’n’b, soul или hip-hop. К счастью, мы не зависим от музыкальных каналов. Мы не продаём свои записи, из-за того что они играют наши песни (даже если они сами в это не верят *lol*), так что мы достаточно свободны и вольны делать то, что нам хочется.
Клип рассказывает историю о шизофрении. Существует два мира. Один тёмный и размытый, «настоящий» мир, а другой светлый (мир мечты), который выглядит нормальным для здоровых людей… Локация — старая больница. Мы арендовали её на время съёмок. Очень атмосферный клип, как мне кажется. Не такой уж злой и несколько абстрактный…

— Что касается лирики, ты вновь показываешь баланс между немецким и английским языками. Насколько важно для тебя петь на своём родном языке? Я не знаю немецкого, но когда я слушаю твои немецкоязычные песни, я чувствую, что сюда бы не подошёл никакой другой язык, и он придаёт лирике эмоциональное и поэтическое звучание, которого она и заслуживает. Откуда берутся такие глубокие, проникновенные, изотерические тексты? Уже больше десяти лет, релиз за релизом, ты продолжаешь писать чистую поэзию, не убавляя при этом в качестве и эмоциональности…

— О, спасибо большое. Может, потому, что я сам не особенно изменился за последние годы. Тексты песен — очень важная часть меня. Это я.
Я использую оба языка, потому что они очень отличаются друг от друга. Немецкий очень прямолинеен. Для каждого слова существует не так много значений, и я чаще всего использую его ради чётких смысловых линий, ради игры с контрастами и противопоставлениями. Английский — более открытый язык, я использую его для большей метафорической выразительности. Всё зависит от того, чего требует песня… Но для меня не так уж и важно петь на своём родном языке. Я говорю и на немецком, и на английском, поэтому и пишу на обоих языках… Думаю, поклонникам было сложно привыкнуть к «Kalte Sonne», потому что в Dreadful Shadows я всегда пел на английском. Да, немецкий иногда хорошо подходит. Но не всегда…

— И снова твой вокал великолепен, этот знакомый и такой эмоциональный голос по-прежнему вдыхает жизнь в строчки, как далеко ты можешь зайти в вокальных экспериментах? Кстати, как я слышу, ты теперь чаще используешь скриминг, прямо как на «The Cycle», это правда, или мне только так кажется?

— Спасибо ещё раз за комплимент. В общем, ты прав. Я снова использовал этот вид вокала. Мне кажется, сюда он подходит больше, чем остальным песням Zeraphine. Я не знаю, как далеко могу зайти. Каждый новый альбом сродни состязанию, и я верю, что могу идти дальше. Думаю, я так и продвигался от альбома к альбому.

— Что мне нравится в Zeraphine, так это современный подход к звучанию gothic rock, которое рождается из грамотного производства и такой структуры песен, что от альбома к альбому они усложняются за счёт элементов электроники и прочих эффектов. Можно ли говорить о том, что Zeraphine — это прямое продолжение Dreadful Shadows после «The Cycle»?

— Для меня это именно так. Моя роль в Zeraphine — это продолжение моей музыкальной жизни в другой семье. Но это действительно совсем другая группа, совсем другие ощущения. И, по сравнению с концом DS, дела обстоят намного лучше. Я имею в виду, в составе группы есть двое бывших участников DS и трое музыкантов, кто вообще не имел никакого отношения к DS. И все вместе мы создаём эту музыку, эти песни. Это моё личное продолжение моей музыкальной жизни.

— Мне нравится, что гитары в Zeraphine иногда тяготеют к более тяжёлому и металлическому звучанию. Вы планируете утежелять саунд в будущем или так и будете балансировать между rock и metal?

— Не думаю, что мы в скором времени выпустим альбом в духе metal. Для нас баланс между goth, alternative и отчасти metal в самый раз. Может быть это просто «наше» звучание. И, конечно же, нам нравятся эти лиричные баллады, соединяющие в себе goth и alternative…

— Zeraphine с самого начала заигрывали с электроникой, планируется ли отводить таким элементам больше места? Я считаю, что электроника на современной тёмной сцене — корень зла, я имею в виду, к ней приходит всё больше и больше групп. Как ты относишься к этой, так сказать, тенденции? Верно ли, что будущее за электронной музыкой?

— В 90-х я был уверен, что гитарным группам на эту сцену вход заказан. К счастью, я ошибался. Мне нравится сочетать электронику и настоящие инструменты. Я всегда так делаю, когда пишу музыку. Сложно сказать. Иногда я люблю чисто электронную музыку, иногда ненавижу… Зависит от настроения…
Но я не использую электронику для того, чтобы придать музыке злости. Для меня это инструмент с неограниченными возможностями для создания желаемой атмосферы в песне. Или, например, для создания мелодии, которую невозможно сыграть на гитаре… Думаю, этот инструмент очень важен для нашего звучания. И в этот раз ему как раз отведено больше места в аранжировках.

— Из «пустых» небеса превратились в «ядовитые», или от «Hollow Skies» к «Toxic Skies». Есть ли связь между этими двумя песнями?

— *lol* Нет, это вышло непреднамеренно. Я имею в виду, многие наши песни связаны между собой, так или иначе. Но я не специально. Это по большей части совпадения…

— В настоящее время у вас есть два кавера: на «New Year’s Day» U2 и на «In Your Room» Depeche Mode. Есть ли какие-то планы записать другие каверы в будущем?

— Мы всегда исполняем каверы на наших живых выступлениях. Для нас это уже вроде традиции. Для каждого нового тура мы готовим новый кавер. У нас пока нет планов записывать их в студии. Но кто знает. Нам нравится исполнять каверы, работать над песнями, которые были написаны кем-то ещё…

— Что можно ожидать от Zeraphine на сцене? Судя по DVD-части «Blind Camera», которая даёт нам представление о ваших концертах, вы очень энергичная группа, и эмоции от ваших песен ещё больше украшают ваши выступления. Как ты чувствуешь себя на сцене?

— Абсолютно потрясающе. Это словно транс. Всегда очень напряжённо… неописуемо. Потрясающе смотреть в глаза людям, которые по-настоящему чувствуют музыку, которую ты исполняешь.

— Какое значение для тебя имеет общение с публикой после концерта?

— Обычно оно проходит весело. Мы выходим практически после каждого концерта. Это очень здорово. Люди дарят нам подарки, рассказывают о своих эмоциях во время концерта или вообще, мы подписываем диски и листовки… Всё всегда проходит очень мило и интересно.

— А есть ли шансы увидеть Zeraphine в Греции? Было бы великолепно…

— Мы бы выступили с удовольствием. Но, боюсь, у нас нет контактов… Так что, если какой-нибудь промоутер в Греции заинтересуется нами, мы открыты для сотрудничества… *g*

— Иногда я замечаю, что в целом тебе нравится общаться со своими поклонниками, это реально хорошие отношения между группой и фанбазой. Об этом говорят и Z-радио, и Z-чат, в который ты иногда заглядываешь, как утверждают люди, которых я там встретил. Что для тебя значат поклонники?

— Они действительно много значат для меня и для всей группы. Даже не потому, что они покупают диски… Они дают нам обратную связь, и это чрезвычайно важно.

— Не хотели бы вы снова включить струнные в свою музыку и сделать их намного более значительными по сравнению с «Wenn Du gehst»? Есть какие-либо идеи, с чем вы могли бы поэкспериментировать в ближайшее время?

— Вообще это всегда зависит от характера песни. Мне нравятся струнные в небольшом ансамбле, но я не особенно жалую эти пафосные оркестровые аранжировки. Если бы у нас была подходящая песня, мы бы обязательно записали струнные снова. Но, полагаю, в этот раз струнные просто не подходили нашему звучанию, потому что оно более агрессивно и прогрессивно…

Вторая часть интервью посвящена разговору о Dreadful Shadows.

— Вот и всё, Свен, благодарю за твоё время и за исполнение моей мечты, желаю тебе всего самого лучшего с Zeraphine и «Still»! Пожалуйста, закончи интервью любыми строчками, которые принадлежат твоему перу и которые ты любишь всем сердцем…

— Спасибо тебе огромное, я надеюсь, когда-нибудь мы встретимся.
…von hier bis zum Rand der Welt… / …отсюда до края мира…
(из песни «Still»)