Спустя почти семь лет существование одной из величайших «тёмных» групп нашей страны подходит к концу. Она оставит после себя, помимо «Sea of Tears» (моей любимой песни), огромное множество воспоминаний. Пожалуй, я никогда не забуду свой первый концерт в Лейпциге в октябре 99-го. Об одной семичасовой поездке туда уже стоит написать книгу. И, к тому же, было столько эмоций, которые подарила музыка. Берлинские Тени явили миру 4 полноформатных релиза и один мини-альбом. Каждый из этих дисков впечатлял по-новому, постоянное развитие было налицо. Однако моим фаворитом является их первенец, «Estrangement». Мрачный рок в совершенстве. Они сами задавали себе высокую планку, которая со временем всё больше усложнялась под влиянием электронных и метал-тенденций. На всех альбомах они создавали гармонию между спокойными, величественными и агрессивными композициями. В музыкальной интерпретации большая роль принадлежит Свену Фридриху, вокалисту, чей неповторимый голос передавал каждый текст и каждый звук прямо в разум слушателя. Воспользовавшись печальным поводом последнего тура, я побеседовал с Йенсом Ридигером перед концертом в Эссене, Zeche Carl. Вот его размышления о финале, о поездке в Бейрут и о хаосе в Лейпциге. Приятного чтения! Андреас.
 
Разве этот тур не планировался изначально как заключительный?
 
Нет, тур был запланирован в мае или июне, а решение о распаде мы приняли в августе. Все газеты просто кричали об этом.
 
Но у вас ещё будет прощальный концерт в Берлине?
 
1-го декабря. Потому что мы с самого начала были берлинской группой. Было бы неразумно не устроить такой концерт.
 
Как ощущения в середине тура и незадолго до конца?
 
На данный момент у нас ещё много дел. Бывали интервью похуже, когда на тебя обрушиваются все эти мнения. Будь то пресса или комментарии на нашем сайте. Сейчас вот мы в туре, всё получается. Чувствуешь в себе столько адреналина, когда концерты проходят хорошо. Потом общаешься с людьми, присоединяешься к вечеринке, вот так и отвлекаешься, поэтому особенно обо всём этом не думаешь. Периодически бывало и так, что аудитория по-настоящему проникалась песней, и у людей были слёзы на глазах, и ты пропускаешь всё это через себя. Это не так просто, но, чтобы у нас из-за этого была затяжная депрессия, — нет, такого нет.
 
Есть ли у участников группы какие-либо планы на будущее?
 
Рон и Андрэ уже основали собственный проект, называется Coma 51, они уже записали пару песен. Они планируют найти компанию звукозаписи и прикинуть, как пойдут дела. У меня та же история, есть несколько знакомых групп, в которых я всегда хотел играть. Посмотрим, что из этого выйдет. Свен работает в студии и пишет песни, также выступает как продюсер. Норман тоже. И у меня ещё открыт собственный лэйбл. Так что все остаются в сфере музыки.
 
Значит, прощаетесь не навсегда?
 
Не-е-ет, так или иначе, пересекаться будем всё равно. Также не исключено, что через пару месяцев мы соберёмся с силами и, может быть, запишем что-нибудь вдвоём или втроём. Или Свен решит выпустить сольный альбом, я точно не знаю. Но тогда под другим названием… Да, в любом случае, под другим названием. Группы под названием «Dreadful Shadows» больше не будет. Многие так уже говорили. Я знаю, я это слышу изо дня в день. Но мы очень последовательны.
 
Чем вы займётесь сразу после тура, возьмёте отпуск?
 
Было бы здорово. Мне отпуск на неделю будет нужен определённо. Но мне кажется, мы ещё долго будем думать над концертом 1 декабря в Kesselhaus’е, что бы к нему подготовить особенного. Посмотрим, времени ведь не так много осталось. Два дня назад в Потсдаме пришлось прервать концерт, поскольку Свен не мог произвести ни звука. Было досадно, потому что на концерте присутствовало 800 человек. Но тур всё равно проходит хорошо. На несколько концертов билеты полностью распроданы. В Лейпциге пришлось провести ещё одно выступление. Как раз вчера, в наш единственный выходной, мы давали дополнительный концерт. Всё потому, что на первом концерте 300–400 человек стояли снаружи.
 
У вас в программе значится больше каверов, чем планировалось изначально?
 
У нас была программа на три часа, в ней, в том числе, много не наших песен. Прибавились разве что каверы на Placebo и Мэнсона.
 
Ты сказал, программа на три часа, но, если голос Свена сильно пострадал, значит, сегодня вы не будете играть так долго?
 
Сегодня нам впервые поставили условие закончить до полуночи, да и Свен три часа не выдержит. Надо посмотреть, получится ли хотя бы полтора часа. Ему очень тяжело. Он говорил, что петь на самом деле больно, а он ведь перфекционист. Всегда хочет, чтобы звук был, как на записи, а когда не получается, начинает себя винить. Так что, я надеюсь, что у нас всё получится, хоть как-нибудь.
 
У вас сейчас вышло переиздание дебютника и «Homeless». Это в знак благодарности поклонникам?
 
Это пресса так считает. Диск вышел на моём лэйбле Andromeda. Мы хотели его выпустить ещё в прошлом году. Но были проблемы, связанные с договором, с разрешением к продаже и т.д. и т.п. И тогда ещё не было обложки. Это чистое совпадение, что диск вышел именно сейчас. Он не задумывался как подарок поклонникам, он был запланирован уже давно.
 
А вы не планировали издать так же раритетные записи или лайв-альбом?
 
Проблема в том, что мы три раза меняли лэйбл. Каждый раз, когда планируешь что-то подобное, нужно искать партнёра. И, когда звукозаписывающая компания уже распрощалась с Dreadful Shadows, найти кого-то ещё очень сложно. Понятно, что мы могли бы издаваться сами, но для этого нужно получить полную свободу действий от лэйбла. Записывать «живой» звук очень хлопотно, да у нас и времени было мало. При этом студийное производство полностью легло бы на наши плечи. На это были и технические, и финансовые причины. Нас аналогично спрашивают про сборник хитов, «best of», но это нас уже не касается.
 
У вас на разогреве группа Scream Silence. Они ваши преемники?
 
Ну-у-у, звук у них, конечно, немного похож на наш. Вокалист уже давно работает у нас звуковиком, на всех наших концертах настраивает звук. Мы знакомы уже много лет. К тому же, сейчас я привязан к Moonstorm, у которых контракт со Scream Silence.
 
Осталось ли что-то, чего вы хотели достичь и так и не достигли?
 
Собственно, нет, мы достигли всего, чего ожидали. Что для нас было очень важно, так это выступления, концерты, особенно за границей. Может быть, мы ещё выступим за границей пару раз. Мы получили предложение из Мексики. И, конечно же, ещё раз в Бейруте, там было по-настоящему классно.
 
Каково это — быть в Ливане лидером чартов?
 
Да уж, целых 20 песен на сегодняшний день, но это не чарты продаж. Там нет такой системы. Там зато есть пара ведущих радиостанций, и всё было просто супер, это даже не поддаётся объяснению. На нашем концерте тогда было 3500 зрителей.
 
А как там обстояли дела с общением с поклонниками?
 
Мы были там достаточно хорошо защищены. Проблемы исходили не от нас, а от господствующих властей. Но о нас заботились люди, которые следили, чтобы мы не пострадали. После концертов немного общались с фанами. Тогда происходили вещи, которые у нас бы никогда не произошли, например, один мужик доплыл до сцены по толпе, забрался на неё и прыгал там, как сумасшедший. В остальном контакт с фанами был небольшой, как и с людьми, с которыми пришлось взаимодействовать. Концерт полностью транслировался по ТВ. Единственное, что обращало на себя внимание, — это их уважение к Гитлеру. Естественно, это шло вразрез с нашими убеждениями, поэтому мы там вызывали, в некотором роде, неудовольствие. Они считают, что Гитлер был великолепен. Потому что он был единственным диктатором, кому удалось завоевать страну без лишних движений. И ливанцам это понравилось. Но к нам это не имело никакого отношения.
 
Вы в этом году уже были в Лейпциге, верно? [Речь идёт о фестивале Wave-Gotik-Treffen. — прим. Torrie]
 
Очень щекотливая тема. Это была целая история, наши люди работали там в качестве менеджеров по сцене или управляющих процессом. Мы находились там со вторника, и были сомнения насчёт того, насколько успешно всё пройдёт. До этого, в воскресенье, в 3 часа, мы отказались от работы, т.к. было ясно, что руководителей нет. Но потом решили, что всё равно выступим, всё равно деньги уже вложены.
 
Имелись ли внутренние соглашения, кто мог или кто должен был играть в воскресенье?
 
Это был настоящий хаос. Все хотели поучаствовать или вставить своё слово, кто ещё там должен был играть. Я плана не составлял и сам удивился, что они поставили нас выступать последними. Понятное дело, что нас хотели унизить. Но большинству групп, которые сказали: «Окей, выступим», естественно, было неприятно остаться вне списков, потому что просто не хватило времени. Но, с другой стороны, тоже надо понимать, что кто-то должен всё планировать и вкладывать силы и средства.
 
Вот и всё. Спасибо, что дочитали до конца, и спасибо Йенсу, который, несмотря на многочисленные интервью и простуду, честно отвечал на наши вопросы.